Беляновский А.С. «Cоюз сердец…»

Французская выставка в Москве 1891 года. Здесь рождалось «сердечное согласие» Франции и России…

Выставка произведений искусств и промышленности Франции, проходившая в Москве с 29 апреля по 6 октября 1891 года, стала для своего времени событием сколь неординарным, столь и привлекательным. Впервые в Россию привезли национальную выставку другой страны – Французской республики. Именно здесь русские зрители могли увидеть ряд интереснейших экспонатов Всемирной выставки в Париже 1889 года.

О политическом значении смотра говорит возведение Императорского павильона и посещение экспозиции Александром III.

Будучи событием международным, выставка стала символом рождения новой эпохи франко-русских отношений – беспрецедентного политического и экономического сближения двух самых непохожих друг на друга государств – республиканской демократической Франции и самодержавной Российской Империи.

Торговые связи России с Францией в то время год от года становились все более тесными – в противовес отношениям с ближайшей соседкой – Германской Империей. Впрочем, не все это приветствовали, многие считали Францию страной либеральной, а стало быть – слабой, не вполне достойной быть союзницей Великой России.

В 1891 году начались государственные переговоры, оказавшиеся на редкость успешными – обе страны стремились к согласию, и вот 27 августа 1891 года заключается франко-русское соглашение, положившее начало военно-политическому союзу. Подписывая его, император Александр III воскликнул: «Да отсохнет у меня рука, если это принесет вред России и народу русскому!».

Согласие с Францией, сразу же названное «сердечным», держалось в строжайшей тайне, что, впрочем, для политической элиты Европы секретом не являлось.

Знаки дружбы множились. Летом того же года Кронштадт посетила французская эскадра под командованием адмирала Жерве. На официальных торжествах по этому поводу Государь стоя выслушал «Марсельезу» и поднял дружескую чарку за процветание Франции. Ответный визит русской эскадры под началом адмирала Авелана в Тулон состоялся в октябре 1893 года.

Изменения во внешней политике стали еще более зримы, когда Александр III, возвращаясь из Дании, отказался посетить Вильгельма II в Берлине.

Уже через год, в августе 1892 года начальники генеральных штабов генералы Обручев и Буадефр подписали секретную военную конвенцию, согласно которой Россия и Франция обязались помогать друг другу в случае нападения Германии на одно из государств. В декабре ее утвердил император.

Впоследствии отношения двух стран окончательно оформились после первых в истории визитов императора Николая II в Париж в октябре 1896 года и президента Французской республики Феликса Фора в Санкт-Петербург в августе 1897 года. Лишь тогда о существовании франко-русского союза объявили официально. Так французское сердечное согласие – Entente cordiale – стало русской Антантой.

Мысль об устройстве в Москве выставки и привлечении средств для ее осуществления всецело принадлежала частным лицам.

Подготовка шла два года. Вот что об этом пишет «Иллюстрированное описание Французской выставки в Москве 1891 года.*.

В середине 1889 года, в самый разгар Всемирной выставки в Париже, с подобной идеей выступили бывший французский министр иностранных дел Флуаранс и консул Ватблед. К началу осени они составили общий план организации смотра и тотчас обратились к Правительству России с просьбой о его разрешении.

В ответ российский министр финансов Иван Вышнеградский подготовил особый доклад императору, и уже 20 апреля 1890 года последовало Высочайшее соизволение на устройство Французской выставки в Москве. Для ее размещения Всемилостивейше разрешили безвозмездно воспользоваться зданиями на Ходынском поле, оставшимися после Всероссийской художественно-промышленной выставки 1882 года.

Не медля ни минуты, в Париже учредили Главный комитет будущей выставки, в состав которого вошли многие выдающиеся лица, авторитетные в политических и коммерческих кругах Франции. Большая их часть принимала участие в организации Всемирной выставки в Париже 1889 года, в том числе и ее Главный комиссар сенатор Тессейран-де-Борс.

Задуманное предприятие пользовалось полным сочувствием французского правительства. В поддержку выступил даже Президент Республики Марим Франсуам Садим Карно. Выставка, по его словам, сказанным за два года до открытия, «послужит зародышем плодотворных семян дружбы между народами – связи более прочной, чем самые Союзы, и принесет с собою мир и согласие».

Впрочем, слова словами, но официальная поддержка не распространялась на субсидии от государства. Между тем, подготовка требовала огромных затрат. На помощь пришли парижские банкиры в лице фирмы «Жуанно и Ко», предоставившей заем.

Далее Главный Комитет обнародовал обращение к французским промышленникам с призывом принять участие в выставке. Предложенные им условия выглядят сегодня весьма оригинально: экспоненты платили за аренду площади по ставке от 50 до 75 франков за квадратный метр (цены удваивались при выкупе права продажи со стенда). Но самое интересное: обещалось, что если доход от проведения выставки превысит два миллиона франков, то весь барыш будет делиться между банкирами-заемщиками и… экспонентами, которые, таким образом, вернут часть своих затрат.

Выставка располагалась на Ходынском поле. От Страстного монастыря туда проложили линию конно-железной дороги, работавшей до глубокой ночи. Проезд внутри вагона стоил 10 копеек, на империале – 6 копеек.

Поездка в Москву с целью участия в выставке или ее посещения на поездах дальнего следования из Санкт-Петербурга, Бреста, Минска, Смоленска, Киева, Риги и Дерпта осуществлялся на льготных условиях – со скидкой 25% от действующего тарифа.

Приехав в Москву, посетитель мог прямо на Курском, Нижегородском и Николаевском вокзалах пересесть на пассажирские поезда, следующие до выставки по особой ветке Брестской железной дороги.

Стенды и витрины экспонентов открывались для обозрения в 11 часов утра и закрывались в 8 часов вечера, после чего до часу ночи на выставочной территории работали лишь театры, рестораны и иные увеселения.

Вход установили платный. Ежедневно, кроме четверга, с открытия и до 5 часов вечера входная плата составляла 35 копеек; позднее и вплоть до часу ночи – 70 копеек. В четверг в течение всего дня платили 1 рубль. Посетители, купившие «дешевый» билет, могли оставаться на выставке до ее закрытия. Абонементный билет на весь сезон (с апреля по октябрь) стоил 40 рублей.

Необычайно широким стало информационное сопровождение смотра. Конкурируя между собой, русские издатели подготовили два выставочных каталога.

Помимо этого, имелись два специальных периодических журнала на русском и французском языках.

Первый – «Журнал Французской выставки в Москве 1891 года» выходил еженедельно, публикуя официальные распоряжения администрации и ознакомительные статьи о промышленном и торговом деле во Франции.

Второй – крупноформатное художественное «Иллюстрированное описание Французской выставки в Москве 1891 года» (особое приложение к газете «Заря») – предпочел заняться своим прямым делом, следующим из названия, – описанию экспозиции и происходивших на выставке событий.

При подъезде со стороны Петровского парка выставка встречала гостей ярко и торжественно. Фасад Центрального здания украсили множеством русских и французских флагов, изображениями российских орлов, вензелями Государя Императора и большими медальонами с литерами RF (Республика Франция). Здесь же находились гербы французских провинций и русских губерний. Главной «хозяйкой входа» считалась громадная аллегорическая картина художника Мота, на которой две женские фигуры олицетворяли Мир и Труд под соответствующей подписью Pax-Labor.

Невдалеке построили круглое здание для демонстрации гигантского полотна художника Пуальпо, изобразившего Торжественное коронационное шествие Государя Императора Александра III из Успенского собора Кремля 15 июля 1883 года. «Панорама Пуальпо» закрыла главный вход, что вызывало многочисленные критические отклики в прессе. По окончании выставки картину отправили в Париж для показа французской публике.

Здание Императорского павильона предназначалось исключительно для отдыха Августейшего Семейства. Построенное еще в 1882 году для Всероссийской выставки, оно было полностью обновлено и отреставрировано. Мебель, ковры, портьеры и украшения доставили французские экспоненты, что, несомненно, прибавило им репутации и послужило хорошей рекламой предлагаемых товаров.

Другое необычное сооружение – отдельно стоящий Военный павильон возвели в виде старинного укрепленного замка в готическом стиле. Материалом послужило дерево, однако благодаря раскраске в цвета природного камня он производил впечатление прочного каменного здания. Внутри находилось несколько комнат. Главный зал, занимавший половину объема, заполнили чучелами лошадей и манекенами французских солдат и офицеров различных родов войск, сделанных, по свидетельству «Московских Ведомостей»***, «замечательно живо». Стены скрыли под декорацией, изображавшей артиллерийскую батарею и военный лагерь. В других залах экспонировали товары поставщиков французской армии. Обустройством павильона занимался боевой офицер – эскадронный командир майор граф де-Коссе-Бриак.

Основная экспозиция Французской выставки разместилась в Центральном здании, представлявшем собой восемь продольных павильонов, соединенных круговыми галереями.

По тематике экспонаты разделили в соответствии с классификацией Всемирной выставки в Париже 1889 года (таблица 1). 

Тем не менее планировка вызывала самые серьезные нарекания публики. Вот что по этому поводу писал путеводитель: «Французская выставка занимает площадь ограниченных размеров, – но тем труднее ориентироваться... Выставочных зданий множество. В самих зданиях громадное количество галерей, зал, поворотов, переходов. Можно проходить по выставке несколько дней и пропустить целый интереснейший отдел, если случайно не придется набрести на него. Кроме того, система выставки чрезвычайно сложна. Выставленные экспонаты разделены на 9 групп и 37 классов, но расположены они не в последовательном порядке. Так, например, рядом с 2-м классом 3-й группы находятся 12-й, 14-й и 19-й классы. Во всем этом необходимо разобраться» ****.

Павильон главного входа, первый на пути гостей, встречал тончайшим ароматом французской парфюмерии и праздничной выкладкой произведений прикладного искусства – майолики, хрусталя, стекла, зеркал, «мельхиора и иных подделок под серебро». Их дополняли художественная бронза, люстры и канделябры.

Восемь залов в наружных галереях занял Художественный отдел. Живопись и скульптура, миниатюры и гигантские полотна, картины старинных мастеров и откровения модных художников – все перемешалось. Поразительно, но даже работы одного художника находились в разных залах.

Сегодня мы бы это назвали сенсацией: именно тогда в России впервые выставили произведения импрессионистов Моне и Дега. И что же? По воспоминаниям Андрея Белого, Москва хохотала, многие даже возмущались. Александр Бенуа писал: «Никому и в голову не могло прийти, чтобы их творчество получило бы со временем первостатейное значение, и слава их затмила всех остальных...». Жизнь, как известно, распорядилась иначе.

Прямое отношение к искусству имел и отдел фотографии, а точнее – витрина парижского фотографа Нодара, показавшего серию из 36 жанровых фотографий «почтенного старца» – знаменитого ученого Шеврейля – моментальных, художественных, портретных и в полный рост.

Отдел драгоценностей удивил знатоков россыпью элегантных изделий из золота и драгоценных камней. Единственный, он отделялся от других залов решеткой и запирался на ночь.

Огромным успехом публики пользовался отдел одежды, дорожных вещей и игрушек, где представили новейшие парижские моды. По свидетельству очевидцев, более всего привлекала витрина парижского «Синдиката швейного мастерства» с его роскошными платьями стоимостью до 10 тысяч франков.

Специальная экспозиция муниципалитета Парижа предлагала к обозрению модели общественных зданий, чертежи и рисунки богоугодных заведений, образцы работ учеников парижских городских училищ, отчеты, статистические таблицы и многое другое.

Из технических отделов самым известным стал электрический, а точнее – стенд компании Эдисона, принявшей на себя обязанность освещения всей территории выставки. Для этого, первой из участников, она доставила в Москву свои машины и оборудование – котлы, паровые двигатели и динамо-машины, и первой же установила их на месте.

В отделе земледелия, расположенном вне Центрального здания, в бывшем Машинном павильоне Всероссийской выставки 1882 года, можно было видеть сельскохозяйственные машины, инструмент, образцы продуктов земледелия и лесоводства. С ним соседствовали таможенное и полицейское отделения, пожарное депо, склады и площадка для разгрузки грузов, доставляемых поездами Брестской железной дороги.

Специальные помещения обустроили для демонстрации макетов: модели Эйфелевой башни вышиною 7 метров, модели Всемирной выставки в Париже 1889 года работы русского мастера Карташева и экспозиции Chеmin de fer del’Est – «Французской компании Восточной железной дороги».

Характеризуя экспозицию, современники отмечали, что, в отличие от русских выставок, многие экспонаты не имели указанной на них цены, что затрудняло определение их рыночного достоинства. Правда, у большинства витрин дежурили представители экспонентов, которые весьма любезно сообщали все интересующие гостей сведения.

Другая особенность – широкая продажа дешевых товаров, в основном, мелких предметов, которые вследствие их новизны, как, например бруски из хромовой стали для точения ножей, весьма охотно раскупались публикой.

Рассказывая о выставке, нельзя оставить без внимания уникальные свидетельства современников. Обратимся к статье Л. Воронова в журнале «Русское Обозрение»*****.

Несмотря на два года подготовки, ко дню официального открытия 29 апреля 1891 года многие экспозиции еще не были сформированы, а заявленные в каталогах предметы – привезены, что, безусловно, сильно огорчало посетителей. Л. Воронов писал по этому поводу: «Французы начали принимать гостей полуодетыми».

Но главным недостатком выставки он все же видел иное – «меркантильные интересы». «Французские промышленники, – писал он, – выставили лишь те предметы, которые могут рассчитывать на продажи на русском рынке, и ограничивают помещение товаров, не имеющих шансов на спрос со стороны России».

По существу, выставка знакомила не с экономикой Франции, а лишь с теми предметами, что могли найти сбыт в России. В первую очередь это касалось ювелирных изделий и художественной бронзы, качественных вин, парфюмерии, мебели, шелка, готовой одежды, дамских головных уборов и ряда других товаров.

Что ж тут удивительного? – спросим мы. Выставка готовилась частными лицами на заемные деньги парижских банкиров, а экспоненты платили за аренду своих стендов весьма немалые деньги.

К чему им везти в Россию нечто, не имеющее здесь спроса?

Автор статьи с подобной логикой не согласен, он уверен, что «для посетителей было бы желательно, чтобы выставка отличалась возможною полнотой, чтобы здесь были по возможности образцы всех отраслей производительности этого промышленного государства. Известно, например, – продолжает он, – что машинное дело имеет широкую постановку во Франции, и что Французы в этой отрасли производства догоняют даже Англию, значительно опередив Германию. Однако на выставке машинный отдел оказывается одним из наиболее слабых. Здесь поставлено для вида несколько заурядных машин, не представляющих ничего выдающегося, что обусловливается тем, что при высоких в России пошлинах [на импорт], ввоз машин встречает значительное затруднение. Зная это, французские заводчики не стали усиливать машинного отдела на выставке».

Русское правительство в то время осуществляло особо жесткие протекционистские меры по защите внутреннего рынка от конкуренции зарубежных производителей. В страну допускалось ввозить лишь те товары, которые на российских фабриках не вырабатывались либо производство их при малом спросе обходилось настолько дорого, что не могло выдержать иностранной конкуренции.

Другой, весьма необычный аспект выставки?– борьба с германскими подделками. «В России имеется весьма устойчивый спрос на так называемые модные товары, где главную роль играет вкус производителя, а не количество затраченного им труда или капитала, – пишет автор. – Франция в торговле модными товарами постоянно занимала первое место и только в последнее время Германия стала забивать ее торговлей, подделывая свои товары под французские образцы и сбывая их в Россию под видом французских. Французы могут с полным основанием рассчитывать, что нынешняя выставка, сблизив русского потребителя и французского производителя, усилит вывоз французских товаров на русские рынки в ущерб для немецкой конкуренции».

Помимо общеэкономических отношений Л.Воронов весьма точно характеризует общую атмосферу события: «Выставка имеет характер обширного красиво убранного базара, представляющего значительный интерес для русских посетителей, которые непосредственно знакомятся с предметами французской производительности. К сожалению, многие из наших французских гостей практикуют на этом базаре азиатские приемы торга, и при покупке вещей приходится значительно торговаться, причем с объявленной цены часто делаются крупные уступки. Впрочем, это не без пользы для русской публики, которая имеет даровую практику во французском языке».

В заключение, автор подводит резюме: «Выставка дает много интересных предметов и с каждым днем все более привлекает внимание публики. Можно думать, что большинство французских экспонентов не останутся в убытке от выставки. С другой стороны, очевидно, что выставка не причинит никакого ущерба русской обрабатывающей промышленности. Останутся в накладе одни лишь немецкие фальсификаторы, подделывавшие французские товары и сбывавшие их в России под видом настоящих. Но об этом едва ли стоит печалиться».

Сколько людей – столько мнений. Одни посетители видели во Французской выставке парад парижских мод, другие – демонстрацию достижений технического прогресса, третьи – концертную площадку.

Русский интеллигент – земский деятель, профессор, врач, учитель – искал здесь нечто иное. И находил. Да и как не найти, если сравнивал он русское самодержавие с его всепроникающим всевластием бюрократии и французский республиканский строй, казавшийся тогда если и не идеалом демократии, то уж точно – маяком, к коему все русское общество должно было стремиться.

Так каков был взгляд на выставку образованного человека?

«В одной какой-нибудь витрине, – писал он, – ничем не привлекающей к себе, мимо которой публика проходит, почти не замечая ее, заключена целая масса гуманитарного духовного труда, целая история развития общечеловеческих идей.

Возьмите, например, отдел города Парижа. Отдел этот по своему громадному значению заслуживает не только внимательного осмотра, но и серьезного глубокого изучения. Тут вы воочию видите перед собой осуществление на практике, в действительной жизни, последнее слово науки… относительно педагогии, народного образования, филантропии, призрения душевнобольных, статистики и т.д.

Вы видите, что и в жизни можно если не вполне осуществить, то, по крайней мере, приблизиться к осуществлению тех общественных идеалов, которые до сих пор, читая книжные теории, мы считали неосуществимыми мечтами. Для нас собственно – это и теперь еще мечты, прекрасные, но и далекие. Всякая общественность у нас еще в зачатке, наши города не могут похвалиться благоустройством, наши филантропические учреждения слишком бедны и, главное, наше народное образование стоит еще на первых ступенях той высокой лестницы, до верхних ступеней которой оно уже дошло во Франции. Таким образом, нам есть чему поучиться у Франции, и настоящая выставка дает обширный богатый материал для этого» ****.

В восемь вечера витрины и двери павильонов закрывали, за исключением входа в Центральное здание, и выставка прекращала свою работу. Так сказали бы сегодня.

На самом деле жизнь только… начиналась! Невероятно? Факт. Театры, рестораны и светящиеся фонтаны просыпались к вечеру и жили полной жизнью до часу ночи.

Многие тогда вполне искренне считали Французскую выставку… парком увеселений. Действительно, как еще назвать тенистый ухоженный парк с двумя театрами, дорогими ресторанами, арабской кофейней, трактиром, многочисленными оркестрами и широко раскинувшейся россыпью торговых киосков?

Прямо за Центральным зданием вырос Theatre-Concert – Концертный театр Омона, где трижды в день давала представления «смешанная франко-русская шансонетная труппа, гимнасты, укротители зверей и разные тому подобные увеселители»***. В зале находились 25 рядов кресел и 16 лож с отдельными кабинетами. С трех сторон здание окружили широкой террасой, где в антрактах играл военный оркестр. Там же устроили буфет и расставили столики для гостей.

Другой очаг искусства – опереточный театр Лотомба находился внутри Центрального здания. Выстроен он был в два этажа, имел три яруса лож и вмещал 1400 зрителей. Билеты здесь продавали не только на кресла в партере, но и на отдельные стулья в ложах, как во Франции (в России ложи выкупали целиком).

Два главных ресторана – Александрова и Ломача (русский) и Ансара (французский) – соседствовали в Центральном здании. Русский занимал больше места. Впрочем, по мнению «Московских Ведомостей»***, «нельзя не признать, что Француз перещеголял нашего соотечественника красотою убранства и удачным расширением помещения». Господин Ансар разобрал мешавшую ему стену и устроил обширную, уставленную растениями террасу. Стекла в окнах своей галереи он расписал разноцветными узорами. Прислуга в ресторане была французская, а цены – парижскими.

Русский ресторан отличался более доступными ценами, но «хромал» по части отделки зала?– «замечательного в нем только один прилавок, который тянулся на неимоверную длину».

Restaurant Buillon, владение того же господина Ансара, находился у входных ворот.

И еще одно место паломничества – маленькая арабская кофейня надолго запомнилась москвичам горячим кофе и представлениями труппы обворожительных танцовщиц.

Для простого люда работал трактир – «дешевый, ну совершенно русский народный», – так характеризовал заведение журналист, дабы посетитель его ни с чем не спутал. Находился тот на задворках, у железнодорожной платформы.

В центральном саду на специальных эстрадах с 5 до 11 часов вечера играли оркестры. Здесь же поставили 24 киоска, сдав их в аренду предпринимателям для торговли цветами, фруктами, табаком и фруктовой водой. Лишь в одном из них продавали газеты и журналы. «Киоски эти построены по довольно красивым рисункам, – писала газета, – но орнаментировка их и архитектурные детали поражают однообразием»***.

Главная достопримечательность и приманка выставки, ее апофеоз – Fontaines Lumineuses! – светящиеся фонтаны работали в 9, 10 и в 11 часов вечера, после закрытия павильонов, служа, таким образом, лишь увеселению публики.

Зрелище, по тем временам, было абсолютно новым и невиданным. И потому понятно восхищение журналиста, писавшего: «Бесспорно, они оправдывают репутацию, созданною им Парижской Всемирною выставкою. Когда все водяные столбы, поднимаясь на десять сажень, рассыпаются миллионами брызг и водяная пыль клубится серебристым туманом, а снизу вся эта громада воды освещается то ярким светом расплавленного золота, то рубиновыми огнями, то нежно-голубыми и темно-синими, картина поражает своей фантастичностью. Это какие-то волшебные чертоги из расплавленных драгоценных камней, это – блестящий огненный фейерверк. Зритель забывает, что пред ним вода, и чем больше он вглядывается, тем сильней делается иллюзия, переносящая его в сказочный мир. Освещение фонтанов варьируется с большим вкусом, и картина особенно красива, когда боковые струи освещены боковыми огнями, а средний, главный водяной столб отливает матовым серебром или изумрудным светом морской пучины. Толки о фонтанах не погрешили против истины. Фонтаны выше всех своих описаний»***.

Такова была Французская выставка в Москве, событие для своего времени яркое, уникальное и поистине незабываемое.

* Иллюстрированное описание Французской выставки в Москве 1891 года. // Особое прибавление к газете «Заря». № 1, Москва, 1891.

** «Русский путеводитель по Французской выставке в Москве, 1891». Москва, 1891.

*** Французская выставка в Москве // Московские Ведомости, № 116, 29 апреля 1891 года.

**** «Путеводитель по Французской выставке в Москве 1891 года» // Особое прибавление к газете «Заря», Москва, 1891.

***** Л.Воронов. Экономическое обозрение // Русское обозрение, № 6, июнь 1891 года.

Журнал ТПП РФ «Экспо Ведомости» № 1, 2007 г.

ТПП РФ МТПП Российский союз выставок и ярмарок